Правила и обычаи, принятые на яхте

Выдержки из книги "Руководство для любителей парусного спорта" 

Составитель: Г.В.Эшъ
Типография Исидора Гольдберга. Екатерининский канал, № 94
1895 год


Переиздан в типографии «ЛОКУС СТАНДИ»
при содействии Максима Снитенко
в поддержку развития парусного спорта в России.

Постороннему человеку, попавшему впервые на благоустроенную яхту, многие из обычаев и правил яхтенной жизни могут показаться крайне стеснительными и даже лишенными какого-либо разумного основания. Строгое исполнение всех этих правил, какими бы ничтожными они не казались, любовь к чистоте и порядку, доведенных до степени возможного, известные рамки, в которых все держится относительно друг друга, - все это на первый взгляд может показаться чудачеством, вызванном желанием подражать военному флоту, или простыми придирками, не имеющими никакого значения для дела.

Но так могут рассуждать люди, никогда не жившие на море активною жизнью и потому не имевшие случая самолично убедиться, что эти, кажущиеся им излишними и только стеснительными, правила и формы выработались и менно самою жизнью на море. Дисциплина и точное исполнение каждым своих обязанностей должно быть признано одним из главных условий судовой жизни и, при ограниченности помещения, совместное пребывание и начальствующих и подчиненных, как при исполнении служебных обязанностей, та ки вне службы, сделали необходимым установление известных границ, переступать которые значит нарушать всякий порядок и подрывать авторитет начальства, который на море необходим, чем где либо в другом месте.

Стремление к чистоте и порядку везде хорошо и нигде не может считаться излишним. Тем более оно должно быть свойственно каждому моряку и ни в коей мере не может сделаться преувеличенным. Чистоты и порядка требуют прежде всего самые условия жизни на судне, где недостаток помещения заставляет каждого в отдельности и всех вообще довольствоваться весьма ограниченным пространством и где поэтому всякая не на месте брошенная вещь сильно стеснит и без того неширокий простор; грязь же и нечистота могут быть прямо опасными в гигиеническом отношении, действуя, кроме того, крайне вредно как на самый корпус судна, так и на различные судовые принадлоежности. Затем, помимо этих внешних причин, требование чистоты и порядка имеют и нравственную причину, заключающуюся в стремлении поддерживать команду в постоянной деятельности, так как правильная дейтельность сама по себе равносильна дисциплине.

Не надо при этом забывать самого назначения яхты. Это не гальот или лайба, служащие для перевозки дров. Главным отличаем всякой яхты должны быть прежде всего чистота и даже щеголеватость. Еще Петр Великий. в наставлении своей Нев­ской флотилии, этому первому яхт-клубу не только в Poccии, но и в целом свете, писал: cии суда даны, дабы их употреблять так, как на сухом пути кареты и коляски, а не как навозные телеги..."

Яхта, куда бы она ни пришла, в свой ли порт или в чужой, уже одним своим наружным видом всегда возбуждает любопытство, которое весьма есте­ственно переходит и на экипаж; тем более, следовательно, надо заботиться оставить в зрителях приятное впечатление, поддерживая честь своего флага хотя бы наружным видом. Неряшливый же вид яхты и команды плохо рекомендует его владельца или командира со всех сторон и с точки зрения обще­житейской и со стороны чисто морской. Напрасно делают иные начинающее лю­бители, нарочно придавая своей яхте, а кстати и своему костюму непрезентабель­ный вид, надеясь тем произвести впечатление заправских моряков, не обращающих, якобы, внимания на пустяки. Впечатление может получиться как раз обратное, потому что главной характери­стикой настоящего опытного яхтсмена, любящего свое дело, всегда является за­ботливость об опрятном, если не щегольском виде своего судна, и о поддержании на нем определенного порядка. Об этом особенно нужно помнить в чужих, тем более иностранных портах, чтобы не вызывать сострадательного или недоумевающего пожатия плеч и нежелательного осуждения. Кроме того, к этому обязывает сам флаг яхты. Во многих государствах, как, например в Англии, судам яхт-клубов дано право носить военный флаг. У нас в Poccии если флаг яхт-клубов и не вполне по­ходит на военный, то весьма близко его напоминает и не может быть смешан с каким либо другим *). Давая по­добные флаги и предоставляя судам, плавающим под ними, известные права и привилегии, правительства очевидно не смотрели на парусный спорт, как на пустую забаву. Поэтому, соблюдение известных правил и, так сказать, хорошего тона должно быть обязательно для каждого яхтсмена, не желающего, чтобы парусный спорт представлялся публике чем-то вроде упражнений в эквилибри­стике, а сами парусники какими-то акро­батами.

Познакомимся здесь с главнейшими из установленных правил и постараемся обрисовать те черты, которые должны быть присущи каждому яхтсмену, хотя нужно оговориться, что усвоение их и того хорошего тона, который должен господствовать на каждой порядочной яхте, трудно дается при одном их заучивании; к ним надо приyчиться на деле и лишь в плаваниях можно приобрести тот мореходно-спортивный отпечаток, по которому можно отличить настоящего яхтсмена.

Владелец яхты яв­ляется и естественным ее представителем, дающим ей известный тон, кроме тех, по­нятно, случаев (избегаемых, впрочем, на­стоящими яхтсменами), когда яхта отдана в пользование распоряжение другого лица. Но и в этом последнем случае можно заметить, как вообще он к ней отно­сится и как поставил свой экипаж...

Быть командиром своей яхты желание вполне естественное для каждого яхтовладельца. Однако здесь надо быть крайне осторожным, потому что сделаться хозяином хотя бы и первоклассной яхты не значит еще сделаться в то же время и опытным яхтсменом. Прежде чем принять на себя команду, даже и на своей собственной яхте, надо хорошенько испытать себя, свои знания и способности, особенно если яхта отправляется куда-нибудь подальше.

Зная несколько командных выражений и поверхностного знакомства с навигацией далеко не достаточно, чтобы вести судно в более или менее продолжитель­ное плавание, так как не надо забывать, что матрос, при всей своей привычке к повиновению, тем не менее существо, способное рассуждать и подмечать слабые стороны своего капитана. Заметив недостаточность знания, он будет ко всем распоряжениям относиться с недоверием и при случаи может выказать даже прямое непослушание. Образцовым, самостоятельным капитаном яхты может быть только тот, кто на столько тесно соединяет в себе теоретическую подготовку и практические навыки, что способен отдавать верные приказания как бы бессознательно. Подобные коман­диры, положим, встречаются не так-то часто и немногие яхтсмены достигают та­кого совершенства, но во всяком случае можно настоятельно посоветовать каждому яхтовладельцу, не вполне в себе уверен­ному, лучше нанять шкипера или, при небольших переходах, опытного боц­мана, чем рисковать самому. Излишняя самонадеянность может наделать много хлопот и даже несчастья, так как от опытности командира зависите безопас­ность не одного его, но и всей команды.

Опытный яхтсмен, сам командующий своим судном и желающий поддержать на нем порядок, старается обыкновенно сам служить для других примером точности и пунктуальности. Подобный командир не позволить себе, например опоздать в приеме полночной вахты далее на несколько минут, зная как это не­выгодно отразится в моральном отношении на других. Но за то и по отно­шений к другим он имеет двойное право быть строгим и требовательным. Затем, главное достоинство командира яхты - это уметь сохранять в отношении к подчиненным спокойствие. Если вы по двадцать раз на дню будете без толку кричать на людей, то добьетесь лишь того, что ваши крики перестанут произ­водить действие. Тем более следует воздерживаться от всяких с ними споров и пререканий но поводу какого либо отданного приказа. Споры эти, к сожалению, столь не редкие у начинающих любителей, действуют на людей крайне деморализующим образом, в конец подрывая авторитет начальства, тогда как всякое слово, всякое приказание капитана яхты должны быть законом, не терпящим возражений. Поэтому ни­какое противоречие не должно быть тер­пимо и если оно, тем не менее, про­явится, следует сразу же его пресечь, сделав виновному внушение, а в случае повторения и совсем его уволив. Об установлении подобной дисциплины каж­дый яхтовладелец должен позаботиться на первых же порах, требуя от коман­ды почтительного отношения как к себе так и ко всем посещающим яхту его знакомым.

Если на яхте имеется шкипер или боцман, т. е. такое лицо, которому в частноси передано ведение судна, то все непосредственные приказания коман­де должны исходить от него. Владелец сообщает ему свои желания, а он уже самостоятельно заботится об их выпол­нении, отдавая приказания команде и следя за ее работой. Прямого сношения хозяина с командой в этом случай обыкновенно избегают. Вообще в этих случаях судовладельцу не следует вхо­дить в частности управления судном, и если встретится надобность в каком либо указании или замечании, то, ради сохранения дисциплины, следует делать их шкиперу или даже боцману с глазу на глаз. Чтобы отличить шкипера или боцмана от остальной команды, к нему обращаются или по имени и отчеству, или прибавляя к фамилии слово „господин".

Но с другой стороны, хозяин не в коем случай не должен допускать, чтобы наемный шкипер сделался постепенно полновластным распорядителем яхты, как это нередко может случиться с владельцами, плавающими по морским волнам с неведеньем младенца. По­добный владелец в конце концов очу­тится всецело в распоряжении своего шкипера, который будет его катать на яхте по своему шкиперскому усмотрению, самостоятельно назначая и выбирая удобные лишь для него са­мого места плавания и безконтрольно распоряжаясь, во вред хозяйскому авто­ритету, увольнением и наймом матросов. При подобных отношениях, дёло может дойти до того, что яхтовладелец постепенно очутится в роли пассажира, который должен благодарить Бога, что его еще терпят на судне.

Чтобы избежать этого нежелательного положения, можно посоветовать каждому начинающему любителю по возможности не оставаться на своей яхте праздным зрителем, но и самому принимать участие в работах и, не вмешиваясь в распоряжения более опытного лица, зорко сле­дить за всем, стараясь узнавать и запо­минать смысл каждого маневра.

Относительно одежды хозяину яхты мож­но посоветовать быть одетым всегда при­лично, избегая всяких вычурных, фантастических костюмов, в том числе и матросского, как вовсе не подходящего к званию судовладельца. Можно и здесь повторить, что опрятная, приличная одеж­да скорее даст вид настоящего яхтсмена, чем какой-нибудь» невозможный костюм, нарочно выпачканный в смоле и краске. Лучше всего в плавании носить форму яхт-клуба; если же она почему либо не нравится, то можно порекомен­довать общепринятый костюм яхтсменов, состояний из двухбортной визитки темного цвета, темных же брюк и фу­ражки, вроде изображенной на рисунках.

Не лишнее посоветовать быть на столько же опрятным и в своем поведении: спокойное, сдержанное поведение, харак­теризующее истинного джентльмена, ско­рее даст возможность внушить в посторонних хорошее мнете и о себе, и о парусном спорте, искореняя ходячее в публике понятие , будто парусный спорт не дело, достойное порядочных людей, а просто лишний предлог для шелопаев праздно проводить время и при каждом удобном случае напиваться до забвения приличий.

Людям, не вполне владеющим мор­ским языком, следует быть крайне осторожным в употреблении технических слов и выражений и употреблять в раз­говоре только те из них, значение которых усвоено ими вполне. Не надо за­бывать, что своеобразный морской язык отличается именно точностью выражений, потому всякая ошибка, исказив смысл того, что хотелось сказать, тотчас же будет замечена, если в числе слуша­телей найдется моряк, и вызовет лишь одно сомнение в морских познаниях говорящего, а за одно и всех спортсменов. О морском языке будет ска­зано в конце этой главы.

То же самое молено сказать и относи­тельно рассказов о небывалых геройских подвигах, совершенных будто бы в плавании. Посторонние половины не поймут, а товарищи по спорту всегда могут уличить хвастуна, и он, кроме едких насмешек, ничего не дождется. Так что яхтсменам смело можно посовето­вать: предоставить подобные рассказы в распоряжение охотников, благо это их старинная привилегия, а самим за сочинение их не браться.

Что касается вообще до соблюдения приличий, то ни один уважающий себя яхтсмен не позволит, чтобы из кокпита или с юта его яхты раздавались непристойные крики, шум и пьяные песни, как ви­димые признаки происходящая на яхте пьянства. Это простительно мастеровым, вздумавшим справить воскресный шабашь, на наемной лодке, но совсем не подходить к судну, носящему яхт-клубный флаг. Для любителя выпить , не опо­вещая об этом, впрочем, весь мир, найдется для этого много места и кроме яхты; в крайнем случае можно найти укромное место и внутри судна, где, в приятной дружеской компании, не выходя из границ и не обращая на себя вни­мания посторонних, можно с удобством „раздавить" даже не одну бутылку. Не следует, впрочем, полагать, что пение и музыка должны считаться на яхте предметами запрещенными. Наоборот, никто не найдет ничего предосудитель­ного, когда, например вечером, при возвращении домой, с какой-нибудь яхты раз­дастся пение стройного, спевшегося хора.

Правила яхтенного приличия требуют также избегать вообще всяких громких окликов и длинных переговоров с одного судна на другое. Если же по­надобится спросить о чем либо другую яхту, то говорить обычно один, а все остальные люди на судне должны хранить безусловное молчание.

При приеме гостей, яхтовладельцу, при всей любезности и вежливости, следует однако и им внушить некоторые пра­вила яхтенного благоприличия. Например не бросать окурки и сор на палубу, а также за борт с наветренной стороны; обра­щаться к подветренной стороне и в том случай, если кого либо одолеет приступ морской болезни; не ходить по палу­бе и в особенности по отполированным и окрашенным частям в грязных или даже подбитых гвоздями сапогах и т. п.

Гости должны избегать вмешательства в управление судном и непосредственно отдавать команде каких либо приказаний; никогда нельзя знать не отдано ли уже человеку от кого либо другого приказания, и непрошенным вмёшательством можно произвести одну путаницу. К непосредственным услугам гостей на больших яхтах обыкновенно полагается отдельный вестовой; гостям ко всем остальным людям предпочтительнее обращаться через посредство владельца судна.

Вообще каждому яхтовладельцу сле­дует за этим следить строго и ему лучше всего с самого начала дать понять, что он, при всем своем гостеприимстве, не признает и не допускает на судне никакого другого авто­ритета, кроме самого себя. Если же, на яхту попадет такой гость, особенно любящий выставлять себя знающим все лучше хозяина, на которого не подействуют никакие напоминания и намеки, то яхтовладелец сделает го­раздо лучше, если постарается поскорее от него избавиться, под тем или иным предлогом, чем позволить команде остаться при мнении, что на судне может распоряжаться всякий посторонний, так как хозяин ничего сам не знает.

Находясь на яхте в качестве гостя, следует быть услужливым, но не навязчивым. Не старайтесь овладеть кливер-шкотами, думая принести посильную услугу; но если они уже вам доверены, то и не выпускайте их из рук. Если же вы не удостоились чести получить разрешение участвовать в маневрах, то прямое ваше назначение сидеть по воз­можности смирно в кокпите или, если нравится, в каюте. Это рекомендуется в интересах самих же гостей, как верное средство избежать удовольствия дождаться со стороны иного нервная хо­зяина за свое непрошенное вмешатель­ство потока таких „благодарностей" и „любезностей", выслушав которые, ос­танется лишь одно: желание исчезнуть с яхты.

Приставая к чужой яхте, следует выходить из шлюпки не прежде, чем она подойдет к борту окончательно. Поднявшись на судно, не лишнее обтереть ноги об мат, положенный у трапа, а затем, не топчась понапрасну на па­лубе, лучше прямо же спуститься в кокпит, где уже и осведомиться, можно ли ходить по палубе в сапогах или их надо заменить особыми башмаками с резиновыми подошвами; на каждой благо­устроенной яхте, хозяин которой за­ботится о палубе своего судна, имеется обыкновенно к услугам гостей в числе прочая инвентаря несколько пар подобных башмаков.

Выше уже было сказа­но об отношениях яхтовладельца к команде. Скажем о ней еще несколько слов. Как яхта должна отличаться от судов других специальностей тем, что на ней все должно быть дове­дено до степени совершенства, так точно тем же самым должна отли­чаться и яхтенная команда. Матросов всегда можно найти сколько угодно, но между ними мало яхтенных. Причина этому заключается в тех требованиях, которые предъявляются яхтенному ма­тросу. Из двух категорий матросов, т. е. матросов военного флота и ма­тросов с коммерческих судов, ни одна не удовлетворяет вполне этим требованиям. Военный матрос, проплавав всю службу на паровых, зачастую безрангоутных судах, может сделаться хорошим артиллеристом, стрелком, кочегаром, даже при случай гребцом, но отнюдь не моряком, каковым должен быть матрос на парусной яхте. Единственными (хотя и очень важным) качествами военного матроса могут быть исполнительность и вообще привычка к дисциплине.

В свою очередь от матроса коммерческого судна требуется только, чтобы он был хорошим моряком, сильным рабочим и не особенно своевольничал; во всех других отношениях ему позволяется быть на столько неотесанным, неопрятным и грубым, на сколько он сам того пожелает. Между тем, от яхтенного матроса требуется не только, чтобы он был хорошим моряком, но чтобы он в то же время был, силен, ловок, опрятен и притом воспитан как хороший, вежливый слуга.

Другими словами, он должен быть таким же хорошим моряком, как лучший матрос коммерческого флота и в то же время приучен к порядку, чистоте и дисциплине, как матрос военный.

Сообразно большим требованиям, предъявляемым, к яхтенному матросу, он получает и содержания больше, хотя в сущности работа его в большинстве случаев легче работы матросов дру­гих судов. Форменная одежда, в ко­торой яхтенный матрос должен ходить, с 8 час. утра до наступления темноты, обыкновенно полагается ему от хозяина, и само собою разумеется, что он должен быть относительно своего костюма до ме­лочей опрятен и исправен.

При исполнении служебных, обязанно­стей, как и вообще на палубе, людям не дозволяется громко разговаривать, а тем более перекликиваться с одного конца судна на другой; число вопросов, имеющих отношение до производящихся работ, должно быть доведено до мини­мума и произносить их, а также отве­чать следует в полголоса и отнюдь не кричать. Когда матросу отдается ка­кое либо служебное приказание, например относительно курса, управления судном или вахты, он должен отвечать „есть!" и непременно, во избежание ошибки, по­вторить данное приказание. Например, на при­казание: „держать Ост-Норд-Ост", или „потравить гикашкот", — матрос дол­жен отвечать; „есть, Ост-Норд-Ост", или „есть, потравить гикашкот"; вообще слово „есть" должно для него заменять слова: „да", „слушаю", „точно такс", и т. и.

Пьянство на яхте ни в каком слу­чае не может быть терпимо, о чем ­следует предупреждать каждого матроса при самом найме, с предварением, что всякий случай нетрезвого поведения повлечет за собою немедленное увольнение от службы, с потерею всего заслуженного до того времени жалованья. Подобная острастка, в устах энергичного хозяина, вероятно, подействует хорошо и избавить его от обязанности делать замечания в будущем.

Курить команде разрешается только на баке; на юте же и в каютах курить матросам должно быть безусловно воспрещено.

Бак вообще служит постоянным место пребывания команды; люди могут ходить на ют(часть палубы позади световаго люка), в кокпит и в кормовые каюты только для исполнения служебных обязанностей. В этих последних случаях, для прохода с бака на ют они обязательно должны дер­жаться левой стороны судна, когда яхта стоить на, якоре и подветренной—когда яхта на ходу. Наветренная же, или во время стоянки пра­вая стороны предоставляются начальству, и матросы могут быть на них только для служебных надобностей.

После владельца и коман­ды, перейдем к самой ях­те. Всякая яхта до самых отдаленных уголков должна содержаться в отмен­ной чистоте и порядке. Медь и окрашенные части, палу­ба, внутренняя окраска, рангоут, различные судовые принадлежности, одним словом — все на яхте должно блистать чистотой. Такелажь должен быть вытянуть, а каждая свободная ходовая часть снасти должна быть собрана в правильную бух­ту и пополнена или подвеше­на на своем месте. Каждый конец должен оканчивать­ся редькой или кнопом. С каждого борта у фалрепов кладут маты для вытирания ног; к фалрепным трапам, во избегания порчи как самих трапов, так и пристающих шлюпок, приделываются пробочные кранцы. На палубе не должно валяться ничего такого, что не необходимо в дан­ную минуту.

Каждая яхта, какой бы величины она ни была, обязана с 8 час. утра до ми­нуты действительного захода солнца иметь, поднятым свой флаг, т. е. или яхт-клубский, если она принадлежит к чи­слу судов какого либо клуба и парусного общества, или национальный, если яхта не записана ни в каком клубе.

На тендерах и шхунах, во время стоянки, флаг по­дымается на кормовом флаг­штоке; на бизань- мачте. Под парусами флагшток убирается и флаг подымается до нока гротагафеля; только юлы оставляя- ют его на старом месте, т. е. на бизань-мачте. Ни на ка­ком другом месте носить флаг не полагается. Флаг непременно должен быть поставлен правильно и до­тянуть до места; постановка флага неправильно, например, вверх ногами, будет озна­чать, что судно терпит бедствие; полуспущенный же флаг означает, что на суд­не есть покойник или во­обще траур. Не допускается также ни при каких обсто­ятельствах, кроме сигнализации, одновременного поднятия двух флагов. Точно также не допускается и край­не шокирует настоящего моряка ношение каких либо фантастических флагов, флагов, именных, призовых, флагов других наций, а также позывных и иных вымпелов на местах, назначенных для подъема флагов. Подъем чужого национального флага допускает­ся только в бытность яхты в иностранном порту при иллюминовании флагами по какому либо случаю, когда национальный флаг того государства по­дымается в знак вежливости на топе грот-мачты.

Иллюминование производится исключи­тельно девятнадцатью сигнальными флагами международного свода, которых для этой цели вполне достаточно; никаких других, тем болеe фантастических, а также призовых флагов для этой цели не допускается. Относительно призовых флагов следует заметить, что вообще ношение их, уместное для какого-нибудь яличника, взявшего на народной гонке первый приз, совсем не годится для яхты, и яхт-клубам следовало бы избегать выдачи их своим сочленам.

Под парусами об иллюминовании флагами, конечно, нечего и думать; на стоянке же оно устраивается лишь по слу­чаю каких либо официальных торжеств, например, царских дней, открытия навигации и т. п., но совершенно не до­пускается, как неуместное, но случаю каких либо семейных праздников владельца.

Размещение флагов при иллюминова­нии лучше всего можно видеть на прилагаемых рисунках. Приступая к нему, полезно составить себе предварительно род плана, чтобы распределить флаги сообразно их цветам и форме.

Флаги заранее привязываются юзенем к осо­бому фалу, снабженному марками; такими фиалами могут служить топсель или балун-фал, средина которых укрепляет­ся на мачте, один конец закладывается за нок гика, а другой за ракс-бугель бушприта.

В 12 часов дня одновременно выбирают фал и кливер-галс; если имеет­ся краспиц-салинг, то предварительно посылают на верх человека для очистки фала. Позывной вымпел судна при ил­люминовании флагами помещается под ноком бушприта, а именно его привязывают к лот-линю, заложенному за ракс-бугель; лот висит в воде и натягивает линь.

Здесь же кстати относительно вымпелов надо упомянуть, что хотя выбор формы и цвета их зависит вполне от вкуса владельца, но при этом следует воздерживаться от вымпелов несоразмерной с яхтой величины, а равно, во избежание недоразумений, от вымпелов, во всем схожих с вымпелом какой либо другой яхты. Ношение же вымпела, имеющего сходство с военным вымпелом какой либо нации, безусловно воспрещено даже законом.

При иллюминовании шхуны на фок- мачте выкидывается свой флаг, на грот-мачте флаг той нации, в чьем порту судно стоить. На прилагаемых двух рисунках изображены иллюминованые шхуна и тендер, первая в датском, а второй в шведском портах.

На шлюпках флаг принято носить заграницей; на тузиках же флаг не носиться никогда; на них изображается лишь, в виде украшения, позывной вымпел яхты в носу, по обе стороны форштевня. На носовом флагштоке вымпел не поднимается никогда.

Яхта салютует встречным судам троекратным приспусканием флага, при чем рекомендуется всегда перед салютом внимательно осмотреть, чист ли флаг-фал, иначе легко может выйти неже­лательная задержка. Салют выстрелами из орудий, на тех яхтах, где они име­ются, производится лишь в указанных в уставе случаях; например, командору, по­четному члену и флагману какого-нибудь клуба, или клубному флагу, поднятому на здании.

Но при этом салютующая яхта уже обязана произвести это в положенном числе выстрелов, не иначе. В противном случай, вместо акта веж­ливости, можно устроить одну только за­баву, прямо оскорбительную для того, для кого салют предназначался. Шлюпки и тузики при яхтах должны всегда отличаться безукоризненной чи­стотой, а люди должны быть приучены к ровной, красивой гребле; при встрече яхтенной шлюпки, в которой никого кро­ме команды нет, с владельцем яхты, весла, по команде рулевого: «сушить весла», подымаются на высоту планширя, и держатся так, чтобы лопасти были вы­вернуты плашмя, пока не проедет владелец; рулевой же отдает честь. При встрече между собой двух владельцев, они приветствуют друг друга прикла¬дыванием руки к козырьку фуражки.

Почетного члена клуба, командора, вице-командора и флагмана шлюпки приветствуют сушением весел, если на ней сам владелец; если же его нет, то берут „весла на валёк", т. е. весло вынимается из воды и ставится вертикально лопастью вдоль шлюпки. На гичках и тузиках только сушат весла.

Когда шлюпка в темноте подходит к яхте, вахтенный окликает ее словами: „кто гребет?" и затем, смотря по обстоятельству, освещает для владельца и гостей - правый трап, для кого же либо из команды - левый.

При усаживании в шлюпку, первым входит в нее младший, последним старший; при высаживании наблюдается обратный порядок.

В заключение не лишне однако заметить, что так или иначе, но яхта прежде всего, является судном для удовольствия и потому яхтовладелец. подобно тому, как каждый устраивается в своем доме или квартире, устраивается на своей яхте; и заводит на ней порядки сообразно своему вкусу и привычкам, лишь бы они не шли в разрез с уставом и порядками того клуба, в котором числится и состоишь его яхта. При этом, если в деле спорта распущенность является вещью далеко не желательной, то не менее того неудобною является иногда и излишняя требовательность. В этом отношении каждому яхтсмену, а тем более яхтовладельцу необходим большой такт, так как если вообще в жизни «от великого до смешного один шаг» - то в яхтенном деле шаг этот весьма невелик.

Скажем здесь же несколько слов по поводу так называемого морского языка.
Приходилось и приходится слышать нередко возражения против нашего морского языка, особенно в применении его к любительскому мореходству. К чему он? - говорят возражатели. Разве нельзя выражаться на обыкновенном разговорном языке, а непременно нужно прибегать к условным и мало понятным для других выражениям и названиям? Не является ли это одним, ничем не вынужденным обезьянством, лишний раз свидетельствуя о страсти русских вплетать в свою речь иностранная слова?

Против этого, прежде всего, можно сказать, что своеобразный морской язык существует не в одной России, а во всех странах, где существуешь мореходство, и большее или меньшее число иностранных слов вошедших в этот язык, показывает только - на сколько мореходство у данного народа развивалось самобытно и на сколько оно было заимствовано у других народов.

Затем, едва ли кто будет спорить против того, что всякая специальность невольно вырабатываешь свои особые названия и выражения, так как всякое особое дело неминуемо создает и особые понятая, не всегда с удобством выражаемые обыкновенным разговорным языком.

Особое техническое выражение, очень да же часто одно особое специальное слово содержит в себе целую мысль, для выражения которой обыкновенным разговорным языком потребовалось бы иногда много слов. Подобные технические слова и выражения встречаются в любой отрасли, и специалисту обойтись без них также трудно, как и обойтись без необходимых орудий и инструментов, требуемых его делом.

Помимо надобности в изображении известных специальных понятий и представлений особыми, не встречающимися в обыденном языке словами и выражениями, происхождение этих технических слов и выражений имеет своей причиною желание достичь наибольшей точности и определенности, чтобы ни одно выражение, ни одно слово, не могло возбуждать никаких сомнений относительно своего значения.

Корнем происхождение этих слов иногда является иностранное слово, иногда отечественное, а иногда даже бывает трудно объяснимым.
Русский морской язык ведет свое начало со времен Петра Великого, т. е. времени образовании в России флота. Новое и притом такое обширное дело, мало или совсем почти не знакомое до того времени русским, потребовало массу новых слов и выражений, не встречавшихся в обыденном быту. Державному основателю флота некогда было, да не считалось им и нужным подыскивать подходящие русские слова и выражения, и он, устраивая свой флот по готовым иностранным образцам, взял вместе с этими образцами и готовые иностранные слова и названия.

Первыми учителями русских в искусстве мореплавания и постройки кораблей были наиболее мореходные народы того времени - голландцы и англичане, много которых переходило в то время на русскую службу. Не мудрено, что и русский морской язык испещрялся массою голландских» и английских слов; причем можно заметить характерное для истории нашего флота явление: голландские слова вошли преимущественно в номенклатуру рангоута со всеми принадлежащими к нему снастями и парусами, и вообще всего, что касается вооружения и судовых принадлежностей, тогда как английские слова вошли преимущественно в морскую архитектуру.

Затем в него вошло не мало иностранных слов и из других языков - итальянского, французского и пр. Французских слов, впрочем, в нашем морском языке мало, да и те преимущественно относятся или до морской тактики, или до предметов, принадлежащих не исключительно кораблю, как, например абордаж (abordage), эволюция (evolution), маневры (manoeuvres), гардемарин (garde - marine), экипаж (equipage) и т. п.

Каш, и все в мире, русский морской язык с течением времени изменялся и дополнялся. Иностранные слова принимали русские окончания, переделывались на русский лад и иногда до того русифицировались, что, в некоторых из них, не сразу даже можно узнать их иностранное происхождение. Например английское «yes», т.е. да, обратилось в совершенно русское слово «есть», заменяющее у моряков слова: «да», «слушаю», «понимаю» и.т.п.; голландское слово block — блок, «takel» и английское «tackelo» превратилось в тали; голландское «kambuys» в камбуз, немецкое «schwabber» (англ. swab, голланд. zwabberen - чистить) в швабру и.т.д.

Много иностранных слов, употреблявшихся вначале, теперь совсем забыты и удачно заменены русскими; например ранк - валкий, штейф -устойчевый, аплей - под ветер, анлюф - на ветер, ликажъ - течь, котватер - водорез, и.т.п. Некоторые иностранные слова, взятые с одного языка, заменились неизвестно для чего словами другого иностранного языка; например голландское bulk— балка, с половины прошлого столетия изменилось в бимс (английское beam), пилот заменился лоцманом и.т.п. Одинаково, как в войсках слова сержант и капрал заменились немецкими унтер-офицер и фельдфебель. К сожалению, и некоторые русские слова заменились иностранными, как например окно заменилось словом порт, лестница — трап, крюк - гак, кольцо — рым И.Т.П.

Многие иностранные слова, вошедшие в русский морской язык, не только переделались на русский лад, по и послужили корнем для многих других слов, не встречающихся в буквальном. виде в том языке, из которого произошли. Например от слова топ (голланд. top - верх, вершина) произошли слова топить. отопить, подтопить; от швартов (голланд. zwaar - тяжелый, крайний и touw - канат) — швартовать, ошвартоваться, ошвартовленный; шторм - штормовать, штормовой; найтов (гол. naaijen -шить и touw - канат, веревка)- найтовить, принайтовить; брасы - брасопить, обрасопиться, риф - рифиться, зарифиться, разрифитъся; каболка - закабалить; пеленг - пеленговать и.т.д.

Стремясь, главным образом, к краткости и определенности выражений, морской язык придал и тем из русских слов, которые в него вошли, свое известное, определенное значение, не всегда равносильное с их обыденным значением. Перечислим некоторые из них: Брать, взять (противоположное - отдать), говорят: брать рифы - вместо рифиться или уменьшить парус при помощи риф-сезней; взять на гитовы - вместо поднять гитовы; отдать рифы; отдать якорь - вместо бросить якорь и.т.п.

Выкинуть весла - т.е. вложить их в уключины.
Если какое-нибудь рангоутное дерево нужно дотянуть до места, то употребляют слово выстрелить; например выстрелить стеньгу, бушприт, т.е. дотянуть до места спущенную стеньгу или выдвинуть убранный бушприт; отсюда каждое рангоутное дерево (кроме бушприта и его продолжений), выдвинутое для чего либо за борт, называется выстрелом. Что же касается до стрельбы из артиллерийских орудий и ружей, то моряки никогда не говорят стрелять, стрельба, а всегда палить, пальба.
Слово держать употребляется при обозначении направления судна; например держать полнее, держать круче, т.е. идти более с ветром или болёе против ветра ); держать на створе, так держать и.т.п. Когда идя вместе с другими судами, надо спуститься (взять пол¬нее) так, чтобы остаться у них под ветром, то судно уваливается, спускается.

Затем говорят также: завалить (напр. гик) вместо отнести, отвести, притянуть; отсюда - завал-тали. Класть руля - вместо повернуть руль. Заложить какую-нибудь снасть, когда ее надо укрепить на чем либо таким образом, чтобы ее легко было освободить; противоположное действие будешь выложить. Прихватить - вместо привязать на скоро. Крепить - вместо привязать. Драить, выдраить - вместо выбрать в тугую. Задраить.

Слово лежать употребляется при обозначении направления судна, например лежать таким-то галсом (правым или левым), лежать в дрейфе. Вместо судно идет таким-то галсом или судно находилось в дрейфе, говорят: судно лежит таким-то галсом или судно лежало в дрейфе. Затем, во всех случаях, относящихся до движению судна вперед, никогда не употребляется слово плавать, а всегда идти корабль идет, а не плывет. Сказать про судно, что оно плывет, будет неграмотно, так как плыть может щепка, бревно, обломок судна, но не само судно, которое идет. Слово плавание употребляется только в смысле перехода от одного места до другого.

Особое значение получило также слово качества и в применении к судну означает только его хорошие мореходные свойства; например устойчивость, скорость и.т.п. Противоположные свойства называются пороками.

Слово конец получило свое определенное значение в смысле какой-нибудь небольшой свободной снасти; но оно употребляется и в обыденном своем значении; например всякая обоснованная снасть имеет два конца: коренной и ходовой и.т.д.

Здесь не место перечислять все подобные слова и выражения и желающие могут ознакомиться с ними из специальных морских словарей; приведены они здесь лишь для того, чтобы показать некоторые особенности морского языка.

Делались не раз предложения очистить по возможности наш морской язык от иностранных слов и заменить их русскими, или, за неимением подходящих русских слов близкими по духу словами других славянских народов. Например капитан - главарь, шквал - удар, шпангоуты - ребра, штиль - тишина, дрейф - свал или увал (на Каспийском и белом морях), сплеснивать - сращивать, рейс - путина; вместо слов, означающих мели: банка, бар, риф - русские слова: намойка, перебор, голынь, плешина, подводница, отпрядыш, гребень; брасы - вожжи или правила; галсы - покосы; лавировать - покосить: киль - матица; бурун - беляк и.т.п.

Но все эти попытки не доводились до конца и не оказали большого влияния на наш морской язык, хотя некоторый иностранные слова и заменились русски¬ми, как об этом уже было сказано выше. Всякому начинающему спортсмену необходимо на первых порах хорошенько ознакомиться с морским языком, для избегания нежелательных недоразумений, так и невольных насмешек сотоварищей по спорту. Точное знание всех морских названий значительно облегчит изучение самого дела, доставив начинающему на первых же порах возможность не оставаться на судне праздным зрителем, а принимать по возможности сознательное участие в работах. Следует только воздерживаться от употребления таких терминов, значение которых не вполне усвоено.

К сожалению, знание морского языка весьма мало распространено как в обществе, так и в литературном мире. За исключением двух, трех литераторов, действительно знакомых с морем, остальные считают для себя не только возможным, но даже чуть ли не обязательным перевирать все морские слова и выражения и, желая иногда придать более мореходный характер своему произведена, употреблять их, кстати и не кстати.

Не редкость поэтому встретить в печати такие перлы, как, например человек, сидящий, к великому смущению моряков, верхом на поставленном кливере, где очевидно были смешаны английские слова: jib - кливер (парус), на котором трудновато сидеть и jib-boom - утлегарь (рангоутное дерево), на котором сидеть можно, или суда, показывающиеся не на горизонте, а на ватерлинии и.т.п. К настоящему руководству приложен небольшой объяснительный словарь морских слов и выражений, знание которых вполне достаточно для любителя.