Воспоминания космонавта Е. Хрунова

РАКЕТА-НОСИТЕЛЬ С КОСМИЧЕСКИМ КОРАБЛЕМ «ВОСХОД-2» НА СТАРТОВОЙ ПЛОЩАДКЕ.

В феврале-марте 1964 г.* у С.П.Королева появилась идея осуществления выхода из космического аппарата в открытый космос. В будущем для работы (как показала практика) это было необходимо.

А что значит выйти в открытый космос из этого корабля? Нужно было на один из люков «прилепить» шлюз. Раз выходил один член экипажа, а второй, хотя и был в скафандре, оставался внутри, значит, нужна была система шлюзования. Для этого полета был создан корабль, названный «Восход-2».

Отобрали группу в составе: В.В.Горбатко, А.А.Леонов и Е.В.Хрунов. П.И.Беляева не планировали. По состоянию здоровья он был на грани отчисления. Его включили позже, по настоянию Ю.А.Гагарина**. Началась подготовка. Первые три месяца мы занимались изучением конструкций. В январе 1965 г. В.Горбатко был заменен Д.Заикиным. Тренировки начались с выполнения четырех полетов на невесомость на МиГах (на спарке), но привязанные к сидению космонавты ничего не смогли сделать. Затем решили использовать для этого самолет Ту-104ЛЛ. Вместо кресел в салоне укрепили половину кабины спускаемого аппарата с пристыкованным к нему шлюзом. Потом мы с А.Леоновым начали отрабатывать поэтапное шлюзование (отвязывались от кресла, шлюзовались, выходили, отделялись от шлюза, парили и в обратном порядке), чередуясь во время полетов, то один, то другой. Все наши тренировки проходили уже в скафандрах. Маленький ранец на спине, система жизнеобеспечения была очень слабой. Вентиляция в скафандре 20 л в минуту, т.е. чуть пошевелишься – и весь мокрый. Несмотря на это руководство нас постоянно торопило, правда, зачем и кому это надо – нам никогда не объясняли. 
==============
* Предложения по выходу из корабля появились в декабре 1963 г. (С.П.Королев и его дело, 1998, с.439), а были оформлены Постановлениями Правительства от 13 апреля и 14 июня 1964 г. (РКК «Энергия», с.116, Б.Е.Черток «Ракеты и люди», «Горячие годы холодной войны», с.252). 
** В то время зам. начальника ЦПК
==============

Во время подготовки к старту на космическом корабле «Восход-2». Байконур.

В результате и скафандры, и перчатки, и системы шлюзования и контроля, и все в целом пришлось отрабатывать нам самим. В самом начале отработки скафандров быстро уставали кисти. Для сжатия руки в перчатке нужно было приложить усилие 20–25 кг. Поэтому их приходилось постоянно тренировать. Правда, у А.Леонова была очень сильная кисть, и если я выжимал 60–65 кг, то Леонов – 90. Давление в скафандре создавалось 0.4 атм. На Земле нельзя было понизить атмосферное давление, поэтому приходилось для придания жесткости скафандру наддувать его на 1.4 атм.

Летом 1964 г. А.Леонов и я продолжали готовиться. П.И.Беляев был в командировке или в больнице. Ю.Гагарина тоже не было. И тут приехал Шарль-де Голль. Н.С.Хрущев решил привезти его на космодром. И мы с Леоновым должны были продемонстрировать-де Голлю этот корабль и как выходить в открытый космос. В Тюратам был направлен макет со шлюзом, и нас назначили для показа. Стало понятно, что полетят те, кто принимал участие в этом спектакле.
Но тут приезжает Гагарин и вместо меня назначает Беляева, а меня отстраняет по личным причинам. Тогда же он сказал: «Что бы ты ни делал, все равно ты сейчас не полетишь», – это я от него на всю жизнь запомнил.

Вскоре стало ясно, что Д.Заикин не в состоянии освоить технику выхода и контроля ввиду малого времени. Я успел подготовиться лучше, поэтому было принято решение, чтобы меня поставили дублировать и командира, и выходящего. В результате я попал в очень сложное положение. На одной тренировке работал как выходящий и выполнял все свои функции, а на другой тренировался в качестве командира с Леоновым. То командир Беляев – я выхожу, теперь Леонов выходит – я командир. Это довольно щекотливое положение; и мне, и Леонову это особой радости не приносило. Были еще и личные взаимоотношения, что-то с полуслова понимаешь, что-то нет…

Больше всего по всем показателям к выходу подходил я, за меня же был завод в Томилино. Тем более что мой вес – 66 кг, физически я был очень хорошо подготовлен и выполнял все требования. На этой почве возник один из конфликтов. Я мог делать то, что было не дано П.Беляеву, в результате это посчитали как «закулисную подсидку». Он не может делать, а я могу. На его стороне полностью был и Ю.Гагарин. Когда дело зашло слишком далеко, мы собрались вчетвером (Беляев, Заикин, Леонов и я). На такой работе надо либо нормально работать, либо расходиться. При разборе я сказал, что если что-то делаю, то не буду имитировать, что этого делать не умею. И почему я должен делать хуже, чем могу? П.Беляев был вынужден согласиться. Раз решение о составе основного и дублирующего экипажей принято, то уже все. Но и в этом случае я все равно говорил и буду говорить все в глаза, нравится кому-нибудь это или нет. А за спиной – никогда! И все потом стало нормально…

Д.Заикин: На подготовку меня назначили во время очередного медобследования в начале января 1965 г. по обнаружении у В.В.Горбатко сердечной систулы. Во время подготовки ездили в Жуковский на базу ЛИИ имени М.М.Громова и в Томилино на завод «Звезда», где изучали шлюзовую камеру и скафандр (теорию и проходили тренировки по работе в нем). После практических занятий по работе в скафандре осуществляли подъем на высоту до 33 км в барокамере, работали по наддуву скафандра от 0.4 атм с переходом до 0.27 атм, для того чтобы производить действия (открывать и закрывать забрала, управлять бортовыми системами) на случай, если произойдет разгерметизации кабины, а выходящий отрабатывал операции по выходу. Это, как тогда называлось, «в сухую», т.е. на Земле. Потом в ЛИИ летали на Ту-104ЛЛ и отрабатывали эти же действия в невесомости за 24 сек (за один полет делали порядка 10 горок). Подготовка продолжалась до начала марта 1965 г. Заключительные тренировки проходили на Чкаловской в большой камере СБК-80, где находился сам макет и действующий тренажерный образец шлюзовой камеры. Нас поднимали «на высоту» (порядка 30 км), сидящий в макете с пульта управления проводил раскрытие шлюзовой камеры, проверку герметичности, наддув, раскрытие переходного люка и т.д. Соответственно, Хрунов «гулял», а я включал системы. На этой заключительной тренировке присутствовали С.П.Королев, М.В.Келдыш, С.М.Алексеев и др. Первым ее проводил основной экипаж, а через день – дублеры. По окончании доложили, что экипаж выполнил тренировку. Королев спросил нас: «Готовы ли вы в полном объеме?». Мы ответили, что готовы. Оценка была дана положительная, таким же было заключение о готовности экипажа.

Е.Хрунов: Когда мы прилетели в первой половине марта 1965 г. на космодром, то С.П.Королев лично встречал оба экипажа. Он хорошо меня знал еще по моей учебе в академии. Более того, Королев смотрел материалы по полетам на невесомость и знал состояние Беляева. Однако Гагарин был настроен категорически и так сказал: «Ты успеешь слетать, у тебя здоровье нормальное, а Беляева могут списать каждый день. Раз так, пусть Беляев слетает, а ты потом». С какой-то стороны Гагарин был прав, но не совсем… Поэтому, когда оба экипажа, начальник ЦПК, врач и Гагарин прилетели на космодром, то, несмотря на свою занятость, у трапа самолета нас встречал Королев. Поздоровавшись, он задал первый вопрос: как Хрунов подготовлен в качестве командира, с тем чтобы заменить Беляева? Гагарин это дело «скомкал» и сказал, что Беляев готов. Тогда Королев повторил вопрос: «Я спрашиваю, готов ли он?» – «Да, он готов», – ответил Гагарин.

Перед стартом была неприятность. Полностью собранный корабль стоял на стапелях, и рядом с ним на лебедке, зафиксированной при помощи защелки ( «собачки»), располагался двухметровый шлюз, в наддутом состоянии, подвешенный люком вниз. Таким образом его проверяли в течение суток на герметичность. Солдат, оставленный Королевым для охраны «объекта», от нечего делать шлепал пальцем по защелке. После очередного удара защелка выскакивает, шлюз падает и рвется. А запасного нет. Есть только тот, на котором мы тренировались. Так вот именно его и поставили на этот корабль.

Разговоры же о том, что С.Королев, якобы, дал указание П.Беляеву – что, если А.Леонов не вернется, отстрелить его, а самому возвращаться – не соответствуют действительности. Мы все время были вместе, и сказать такое Королев не мог. 
Авантюры было много… Перед стартом Н.П.Каманин разговаривал с каждым. Мы с ним сели в маленьком кабинете и начался честнейший разговор один на один:
– Женя, скажи мне, можно лететь на этом корабле или нет? Я всех тонкостей не знаю, но мне нужно принимать решение.
– Николай Петрович, – отвечаю я. – Вы мне задали очень сложный вопрос. Я очень хочу лететь в космос. И если я Вам скажу, что на нем нельзя лететь, Вы тут же отстраните меня от полета. Но, если Вы обещаете, что независимо от сказанного мною в оценке готовности корабля Вы не измените своего отношения ко мне…
– Жень, я прошел всю эту славу в таком же возрасте. Я тебе говорю: ты мне скажи честно, а отношение к тебе не изменится, только больше уважения будет.
– В данной ситуации этот полет – чистых кровей авантюра, но я все равно полечу, если Вы меня назначите.
– Спасибо, если бы ты ответил по-другому, значит, ты врешь, а тогда доверия было бы меньше.
Д.Заикин: Когда нас назначили дублерами, то я посчитал, что основной экипаж был определен заранее, не ожидал другого решения и знал, что не полечу.
Е.Хрунов: Полет выполнили 18–19 марта 1965 г. После возвращения Леонова в корабль они привязались к креслам и подали команду на отстрел шлюза. Во время этой операции датчики солнечно-звездной ориентации «залепились». На 16 витке на Земле включают программу ориентации и спуска. На 17-м витке руководство их ждет внизу, а они и не пытаются снижаться, т.е. система автоматической ориентации не срабатывает. Им дают команду перехода на ручное управление. Они начинают ручную ориентацию. Теперь об этой системе. Если в нормальных условиях человек может спокойно считывать показания приборов, то в корабле «Восход-2», чтобы читать инструкции, нужно было становиться на голову. Ручная ориентация корабля по Земле проходила при помощи ВСК ( «оптического глаза» корабля) (в «Востоках» он был сделан прямо перед сидящим человеком, т.к. корабль был одноместным. – А.Г.). Пока они уточняли точность ориентации, опоздали с включением двигателя на 45 сек, поэтому в Пермь и улетели.

После посадки тоже была целая «драматическая ситуация». Они провели там две ночи. В первую ночь к ним не пришли. Какой-то гражданский вертолетчик, сбрасывая им мешок с одеждой, побоялся зависнуть и выбросил его на горизонтальной скорости полета 100–120 км. Он куда-то упал, снег глубиной 2 метра – и космонавты его не нашли.

На второй день к поисковикам приехал зам. главкома ВВС С.И.Руденко, чтобы посмотреть, что и как там происходит, но оказался старшим и ему пришлось командовать группой спасения и эвакуации.
– Ну что, – говорит, – делать-то? Давайте лес спилим, чтобы вертолет мог опуститься.
Но для того, чтобы спилить лес, нужны люди. Потом он дает команду: залить водой площадку, сделать лед, чтобы мог приземлиться вертолет. У него спрашивают: «Где воды взять?» – «Пусть снег топят», – отвечает он. «А в чем?» – «В ведрах…». Сколько топить-то надо?
В Тюратаме ожидал самолет Ан-12 и группа эвакуации экипажей, подчинявшаяся ВВС, у которой был мешок с обмундированием космонавтов. Два дня они водку пили, и когда пошла команда вылетать – они вылетели, а мешок с формой оставили на аэродроме…
…Беляев и Леонов возвращаются на космодром. 21 марта, а холод ужасный. Мы стоим, С.П.Королев, Г.А.Тюлин, еще кто-то . Заруливает самолет, открывается дверь, подходит трап. Выходит Беляев – на нем снятая с какого-то милиционера и криво надетая шапка с торчащими в разные стороны ушами. А корреспондентов-то, корреспондентов… Это же мировое достижение! Королев стоит и смотрит. Белеет… краснеет… «Что это такое?» – спрашивает он.
Следом появляется так же одетый Леонов. В общем, раздели местную милицию. В Перми не нашли кителей. А потом вся эта наша полупьяная авиационная группа спасения вылезает. Пока летели, они там опять бочонок выпили.
Дали открытый газик с шофером, положили на сидения коврики. От аэродрома до въезда в Ленинск километра три, никого на этой дороге нет, но кто-то распорядился поставить космонавтов стоя на этом газике (как в Москве) – и они на этом ветру едут. Двое суток они мерзли в спускаемом аппарате, а теперь их до конца здесь простудили. На второй день они полностью охрипли.
Когда С. П.Королев стал допытываться: «Кто додумался их поставить?» – ему ответили: «Корреспонденты очень просили». – «Но подождите, – возмутился С.П.Королев, – кто здесь командует: корреспонденты или начальник гарнизона и политуправление? Если у вас командуют корреспонденты, то зачем здесь армия?»

http://www.pupils.ru/eto-interesno/1192/

Print